[Francis P. Irwin]

В восемь утра понедельника Мужчина ушуршал вести пары в политех, я закрыла за ним дверь и уползла обратно в норку. До двенадцати мне приснился жуткий сон (как всегда, реалистичный донельзя) про то, что меня преследует какой-то жирный быдло-мужик с целью изнасиловать. Я от него бегу с трясущимися поджилками, он за мной. Я привожу его в какую-то обшарпанную хибару, в которой живут мои знакомые, там мы начинаем драться, и я как-то удачно вырубаю его точным ударом указательного пальца в висок. Он валится на землю и не двигается, а я начинаю переживать - не сдох ли. Не потому, что его жалко, а потому что приедут менты, и мне придется им объяснять, что это самозащита была - и почему-то мне кажется, что в это никто не поверит (к тому же иметь труп в своих кармических записях - тоже как-то не комильфо).
В следующем кадре я пытаюсь пойти в кино с какими-то подружками и постоянно стремаюсь - не очнулся ли он и не будет ли опять меня преследовать (и может, стоило все же добить, для надежности).
Проснулась в легком ужасе. Но вставать все равно не хотелось. Вставать - это значит, там гора немытой посуды со вчерашнего, куча работы, которую, по-хорошему, надо было уже сделать, и климатический пиздец за окном, и надо жить реальной жизнью. А тут - вся кровать в моем распоряжении, которая, к тому же, еще и единственное теплое место в квартире (за что я дополнительно не люблю начало весны - потеплеть толком не успело, а отопление уже радостно убрали до минимума). К тому же сны - пускай жуткие, зато интересные. Проваливаюсь еще несколько раз минут на пять - и на грани сна и реальности вижу, как я метелю этого чувака ногами так, как будто он - воплощение вообще всех, кто когда-либо пытался кого-либо изнасиловать, бил детей, собак и отжимал у старушек пенсию. Сны - хорошо. В них все можно делать безнаказанно - метелить ублюдков, выпадать из самолетов, тонуть и не умирать, зато переживания - от реальности не отличишь. Благодаря своим кошмарам, я теперь знаю, что чувствует человек на пороге смерти, и каково это - совершить убийство по неосторожности. И еще, например, как себя чувствуют юные мамы во время послеродовой депрессии (мне недавно приснилось, что у меня есть грудной младенец, и я совершенно не знаю, что с ним делать). В общем, вся палитра не самых приятных ощущений, которые вовсе не обязательно переживать в жизни, зато для того, чтобы знать о них и лучше понимать тех, кто такое пережил, сны, по-моему, самое то.
Вообще я люблю свои кошмары за то, что в них сильные эмоции. Но вообще интересно, почему они все-таки мне снятся (и в последнее время довольно часто). Может быть, это подсознание таким образом пытается восполнить недостаток острых ощущений в реальной жизни? Потому что да, я последнее время сплю, как тюлень (даже то, что в погожие дни солнце часов с девяти начинает безбожно жарить через окно прямо в голову, и спать становится проблематично, меня не останавливает), и в основном готовлю еду. И хотя готовить я люблю, я часто это делаю от того, что мне больше нечем заняться. То есть не то, чтобы нечем. Оно-то всегда есть чем, но больше ничем не хочется. И не так симпатично смотрится реальная жизнь, потому что в ней нельзя творить безнаказанно. Нельзя стратиться и заново пройти уровень. Хотя это всего лишь мое убеждение. В конце концов, я же четверка такая четверка - четверочный эмоциональный наркоман, со всей своей зацикленностью на выдуманных мирах, вине и стыде и боязни ответственности. Перефразируя БГ, психотерапии не хватает всем. Мне, в том числе. Оно же так хорошо-хорошо бывает, когда забываешь про это все. И про вину, и про стыд. Слезаешь с эмоций и переходишь на тело - на теле вообще отлично - все так клево, спонтанно и живешь в моменте, и ответственность не беспокоит.
Возле у-бара краем уха выловила вчера, как одна визуально знакомая мне барышня ободряюще сказала другой, лично знакомой: "Все станет хорошо. Когда можно будет с голыми ножками ходить. И ручками".
Наверное, так. А то я что-то подмерзла за эту зиму. И физически, и эмоционально.