[Francis P. Irwin]

На самом деле я не хочу немецкого, а хочу читать Варгаса Льосу, подкинутого мне мальчиком с семинара, который чудесным образом умеет мне подкидывать что-нибудь фееричное - из книжек, музыки, кино. "Это взрыв мозга", - сказал он, и это действительно взрыв мозга и, к тому же, про Перу, и я не могу от нее оторваться - впервые за, наверное, год, меня так сильно увлекла художественная книга, хочу чтоб стало тепло, по-настоящему, и до весны почти две недели, но это как подниматься по длинной лестнице - последние ступеньки даются труднее всего, чтобы можно было снять с себя эти горы одежды и перестать быть пингвином - тогда автоматически все становится проще; хочу сделать, наконец, визу, чтобы можно было сорваться на выходные в какой-нибудь Рим, да или ладно, в тот же Вильнюс хотя бы, просто так, погулять - хочу тепла и легкости, в общем: я под конец зимы всегда начинаю особенно загоняться, по всяким ненужным мелочам, в частности, и становлюсь буээээ-вуглускром, который бесится с жиру и носится со своим букетиком вылазящих наружу непроработанных комплексов. "Какая трудная жизнь", - говорит в таких случаях Папа-Андрей, копируя Брюса Уиллиса в "Последнем бойскауте" (или в чем там?), с присущей ему подъебательской ноткой.

Действительно, пипец какая трудная жизнь ваще. Тут только что был еще целый абзац, но я его удалила. В нем раскопалось одно важное ложное убеждение, которое мне ломает кайф от жизни. Пойду думать, откуда оно вообще взялось и как его надежно преобразовать теперь во что-то конструктивное.