Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Поговорила тут.
Генри прислал вопросы и просил отвечать яростно и неправдиво.

Получилась сектантско-аналитическая статья.

snapbox.ru/music/sample/1265-clover-club.html

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сидели сегодня снаружи У-бара, мимо проходила пара незнакомых каких-то ребят. Мальчик долго и внимательно смотрел на меня, а потом сказал: "Дзякуй за цудоўны альбом". Мелочь, а приятно.

А еще Мужчина сегодня перехипстерил всех беларускамоўных хипсцяраў. Он очень любит белые рубашки, но найти у нас то, что бы хорошо сидело, было сделано из нормального материала и стоило при этом понятных денег - практически анриал. Поэтому сегодня он в отчаяньи взял и купил себе две беларуские льняные вышиванки - белую и серую, холщовую такую. И расхаживал в белой гордо по городу. Все хипсцяры в своих узеньких шортиках/пиджачках меркли и скромно тушевались на его фоне. Посему мы почувствовали себя обязанными заебашить лук:

Трактарыст и учыцельница

Спокойной ночи всем)[/url]

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

twoface

В общем, теперь я выгляжу вот так)

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Не курю четыре дня уже - и не хочется. Ну, то есть, время от времени срабатывает динамический стереотип какой-нибудь, из серии - покурить после обеда или там в баре, но не настолько сильно, чтобы взять и закурить. Сразу вспоминается по всем правилам книжки Карра, с самым настоящим отвращением выкуренная последняя сигарета. И вообще сама бессмысленность всего процесса. И дышать легче, и энергии больше)

А еще за это время почти не включала компьютер. И в нете, соответственно, тоже не была. И как-то, вы знаете, так клево без этого всего. А то набредешь с утра на какую-нибудь херню в новостях - и настроение-говно потом на весь день.

---

Бросила курить. Ура.
Больше никакого кашля по утрам, вечно заложенного носа, вонючей одежды, одышки, проблем с горлом, зубами, кожей и прочего говна.

Как в фильме "Луковые новости" - "он слез с наркоты и заторчал на жизни".

---

Еще теперь про музыку немножко - и пойду готовить клёпс.

Я последнее время часто слушаю всякие модненькие хипстерские инди-группки типа Jonquil, Temper Trap, Bon Iver, the Foals, Metronomy и т.д.
И меня не покидает ощущение, что это все - одна и та же группа с одним и тем же вокалистом, поющим высоким, слегка пидороватым голоском, зачастую с эффектом хора и не особенно эмоционально - как-то так асексуально, что ли... Нет, они мне нравятся все, и я их слушаю с удовольствием, в основном. Но как-то это все... слишком целомудренно и юно. И душу не рвет ни фига, так, чтоб рыдать хотелось - ни от печали, ни от счастья. Вот под Arcade Fire хотелось. А эта новая инди-волна - какая-то она безликая для меня.

Это было про асексуальность, а теперь про наоборот.
Ехали недавно с Мужчиной в такси. (Музыка в такси - это отдельная прекрасность). Там у мальчика с диска (!) играло следующее (передаю дословно):
Ты миня бум-бум-бум, я тибя бум-бум-бум, мы вместе бум-бум-бум с табою бум-бум-бум, текила бум-бум-бум паможет бум-бум-бум, мы ночью бум-бум-бум закончим бум-бум-бум.
Не запомнить это было невозможно при всем желании, потому что "песня" была бесконечной и состояла в основном из припева. Оружие массового поражения.
А вы говорите, Стас Михайлов... да он гений лирики, по сравнению.

---

В восемь утра понедельника Мужчина ушуршал вести пары в политех, я закрыла за ним дверь и уползла обратно в норку. До двенадцати мне приснился жуткий сон (как всегда, реалистичный донельзя) про то, что меня преследует какой-то жирный быдло-мужик с целью изнасиловать. Я от него бегу с трясущимися поджилками, он за мной. Я привожу его в какую-то обшарпанную хибару, в которой живут мои знакомые, там мы начинаем драться, и я как-то удачно вырубаю его точным ударом указательного пальца в висок. Он валится на землю и не двигается, а я начинаю переживать - не сдох ли. Не потому, что его жалко, а потому что приедут менты, и мне придется им объяснять, что это самозащита была - и почему-то мне кажется, что в это никто не поверит (к тому же иметь труп в своих кармических записях - тоже как-то не комильфо).
В следующем кадре я пытаюсь пойти в кино с какими-то подружками и постоянно стремаюсь - не очнулся ли он и не будет ли опять меня преследовать (и может, стоило все же добить, для надежности).
Проснулась в легком ужасе. Но вставать все равно не хотелось. Вставать - это значит, там гора немытой посуды со вчерашнего, куча работы, которую, по-хорошему, надо было уже сделать, и климатический пиздец за окном, и надо жить реальной жизнью. А тут - вся кровать в моем распоряжении, которая, к тому же, еще и единственное теплое место в квартире (за что я дополнительно не люблю начало весны - потеплеть толком не успело, а отопление уже радостно убрали до минимума). К тому же сны - пускай жуткие, зато интересные. Проваливаюсь еще несколько раз минут на пять - и на грани сна и реальности вижу, как я метелю этого чувака ногами так, как будто он - воплощение вообще всех, кто когда-либо пытался кого-либо изнасиловать, бил детей, собак и отжимал у старушек пенсию. Сны - хорошо. В них все можно делать безнаказанно - метелить ублюдков, выпадать из самолетов, тонуть и не умирать, зато переживания - от реальности не отличишь. Благодаря своим кошмарам, я теперь знаю, что чувствует человек на пороге смерти, и каково это - совершить убийство по неосторожности. И еще, например, как себя чувствуют юные мамы во время послеродовой депрессии (мне недавно приснилось, что у меня есть грудной младенец, и я совершенно не знаю, что с ним делать). В общем, вся палитра не самых приятных ощущений, которые вовсе не обязательно переживать в жизни, зато для того, чтобы знать о них и лучше понимать тех, кто такое пережил, сны, по-моему, самое то.
Вообще я люблю свои кошмары за то, что в них сильные эмоции. Но вообще интересно, почему они все-таки мне снятся (и в последнее время довольно часто). Может быть, это подсознание таким образом пытается восполнить недостаток острых ощущений в реальной жизни? Потому что да, я последнее время сплю, как тюлень (даже то, что в погожие дни солнце часов с девяти начинает безбожно жарить через окно прямо в голову, и спать становится проблематично, меня не останавливает), и в основном готовлю еду. И хотя готовить я люблю, я часто это делаю от того, что мне больше нечем заняться. То есть не то, чтобы нечем. Оно-то всегда есть чем, но больше ничем не хочется. И не так симпатично смотрится реальная жизнь, потому что в ней нельзя творить безнаказанно. Нельзя стратиться и заново пройти уровень. Хотя это всего лишь мое убеждение. В конце концов, я же четверка такая четверка - четверочный эмоциональный наркоман, со всей своей зацикленностью на выдуманных мирах, вине и стыде и боязни ответственности. Перефразируя БГ, психотерапии не хватает всем. Мне, в том числе. Оно же так хорошо-хорошо бывает, когда забываешь про это все. И про вину, и про стыд. Слезаешь с эмоций и переходишь на тело - на теле вообще отлично - все так клево, спонтанно и живешь в моменте, и ответственность не беспокоит.
Возле у-бара краем уха выловила вчера, как одна визуально знакомая мне барышня ободряюще сказала другой, лично знакомой: "Все станет хорошо. Когда можно будет с голыми ножками ходить. И ручками".
Наверное, так. А то я что-то подмерзла за эту зиму. И физически, и эмоционально.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Я сегодня яростно практикую невидимость. Умудрилась оказаться в непосредственной близости от четырех знакомых человек и остаться незамеченной. Общаться мне совершенно не хотелось - я все равно кроме формальных приветствий-прощаний и междометий ничего не смогла бы из себя выдавить, а отвечать на вопросы и интересоваться людьми не было никакого желания. Я просто сегодня собрала себя в кучу и весь день делала задание по английскому - надо было написать рассказ по последней фразе: "Walking up the hill towards my home I knew I had made the right choice". Нужно было всего 350 слов, но я что-то got carried away и настрочила аж четыре с половиной страницы. Понесло, как говорится. И настолько погрузилась в историю, что навыки общения на русском языке как-то плавно погрузились в жопку.

Собственно, вот рассказец, если кому интересно и не лень. Он, конечно, сырой, изобилует штампами и местами "на тоненького", но для школки сойдет. И да - стронг инспирэйшн от книжек Джонатана Коу детектед.

Old Boy

“Now, come on, you’ve got to be kidding me”, was my first thought when I, walking back from school one day, saw a sign by our house which I had dreaded to appear there for the last couple of months. But now it looked like it was finally there – a clear and substantial proof of my uttermost nightmare coming true – the sign, the cynical, sardonical sign of the inevitable saying “FOR SALE”. I knew parents had been talking about selling our house in Melrose and moving to the Islands, closer to the sea, but I never could have imagined they would ACTUALLY do it. But now they were, and there seemed to be no way back. What pissed me off the most was the fact that I was never even consulted – nobody thought it necessary to consider a thirteen-year-old’s opinion. As a matter of fact, I was left up to no choice but to shut up and pack all of my few belongings in quiet helpless rage, envying and hating my baby sister Jenny who didn’t seem to give a damn at all with that stupid mindless smile on her tiny face. And I felt hopeless. I felt miserable. I felt doomed.
Four months later, in our new house on the Isle of Jura, I still felt the same.
Like I said, I was thirteen - pimple-faced, rebellious and continuously dissatisfied with the current world order. At nights in my bed I would stare at the ceiling for hours thinking over my own global upheaval plan, first point of it saying: “All parents should spend the rest of their days in exile considering their behavior and all the disastrous mistakes they have made”. As a true self-contained introvert I had few friends back in Melrose, and within four month hardly made any here. In fact, I wasn’t willing to. At that time, making friends for me would have meant accepting the idea of my new home and thus – my total defeat in the battle with my Mom and Dad. And my aim was to show them every single day how lonely and devastated I was, silently blaming them for ruining my life.
Moreover, the kids at my new school were awful – they played rugby and cricket, supported soccer teams, went to discos, laughed, discussed TV-shows and sitcoms and clothes and all other kinds of unimportant stuff (not even close to my global upheaval plans) – to cut it short, did all things I deeply despised, so I considered them all people of no great depth and didn’t feel like wasting time on them.
So, lonely at school and misunderstood at home, I spent most of my time walking along the sea shore. The autumn weather in this place was mostly windy, cloudy, rainy and grey. Actually, the entire place was a mixture of the overtones of grey – grey pavements, grey houses, grey sand on the sea shore, smoky-grey skies and leady-grey, deep dark water – which seemed dangerous, up to no good, but at the same time mesmerizing and beckoning. I liked to look at this water – rising and falling at its own pace, so independent and so powerful – just like I wanted to be. And I felt all right at the sea shore, on my own, with only the sound of the waves and the wailsome lament of seagulls adding on to this already gloomy scene (which pretty much coincided with what I felt inside). It was my own perfect melancholy heaven (or haven, or rather both) where I could hastelessly indulge in my reverie for as long as I wanted to.
And one of these days, walking along the sea shore submerged deeply into the hurlings of my riotous spirit, I suddenly heard the music. It was the sound of some old blues song played on a harmonica, mixed with the gusts of the wind. I followed it to trace where the sound was coming from and saw a dark figure seated on a folding chair right near the water. I stopped myself at a safe distance and stood there contemplating the stranger. From my spot I could now clearly hear what he was playing – it was (as I was later to find out) Robert Johnson’s “I believe I’ll dust my broom”. Then the music stopped abruptly.
“Hiya, old boy”, the figure said. I stood confused, not sure whether he was talking to me – he didn’t turn his head to face me, still I could see no one else around he could address.
“Aye, ye, old boy. Is there anyone else ah could be talking tae? Come on closer, ah won’t bite ye”.
I approached him indecisively. Now I could see the stranger was an old man, possibly in his early seventies, with a weather-worn, deeply wrinkled face, half of it hidden under a large, wide grey beard. His legs were covered with a tartan plaid and on his head he had a top-hat which, I though, used to be brown in its better days, but by now has faded due to the time and the sea salt. But the most amazing were his eyes. They were crystal blue, extremely intense and pure and seemed somewhat out of place on this old and wrinkled face. They reminded me of the eyes of my baby sister.
“Hello”, I mumbled clumsily, unable to shift my gaze from him.
“Wassur name, ye naughty possum?” said the man. He sounded sort of friendly, so I took a couple more steps towards him.
“It’s Pete”, I said.
“So, Pete. Pete the Naughty Possum”, - I don’t know why he kept calling me that, but the nickname kind of stuck to me, and he called me like that ever since. “And ah’m Johnson. Sailor’s Mouth Johnson”.
“Pleased to meet you, er… Sailor’s Mouth”, - I was still awfully perplexed.
“Here’s tae ye, old boy”, said my new acquaintance, reached for the bottle of “Jura Superstition” by his foot and took a sip. Then offered a bottle to me. “Ye wan some?”
I said I was not allowed to. He laughed.
“What are ye? Nine?”
“No. Thirteen, sir”
“Now, good Gawd! Ye’re one big old boy here! Come on, one sip can never do ye wrong. Consider it a consecration. And don’t ye sir me, for Gawd’s sake!” He stretched his arm with a bottle to me. I had nothing left but to take it. I took a deep breath, squinted and took a sip – strong, hot whisky with a distinct taste of iodine burned my mouth. I immediately wanted to spit it out, but then thought it would be not manly – after all, Sailor’s Mouth happened to be the first person who ever considered me grown enough to be a man. I didn’t want to disappoint him. So, I swallowed and winced, trying not to show my disgust too obviously. Sailor’s Mouth gave me something which could be interpreted as a cheering laugh and started Howlin’ Wolf’s “I ain’t superstitious” on his harmonica.
“Can ye play this thing, old boy?” he asked me when he finished his tune and handed me his instrument. It was a very old, worn, Hohner’s “Marine Band” that looked almost antique. A letter on its side scratched out with something sharp suggested it was in keynote A. “One old black folk once taught me when I was down there in Delta, many-many years ago. Now I could teach ye, if ye like”.
This was the start of my three years’ friendship with Sailor’s Mouth Johnson, the figure which, as I think of it from now, must have had the greatest impact on my entire future life.
Since that day, whenever I took a walk along the sea shore, I always found him in his usual spot. We would often sit there together for hours, until the dark. He taught me how to play his harmonica. He called it “harping”. When I started to feel more or less confident about my skills, he would tell me what to play and himself would sing along with his husky, smoked-through, whisky-drenched voice. “What do you know about the blues, old boy?” he would ask. “Blues is pain. So whenever you feel pain – harp it. Let it out”.
We hardly ever talked. I mean, we never had a proper conversation. I didn’t tell much about myself – didn’t feel like I had so much to tell, and anyway, he never asked. In most cases, when one of us was talking – it was him, and he would tell me loads of fantastic stories from his life. My new friend turned out to be a perfect story-teller. His stories were amazing. From them I learned that he used to be a sailor and had travelled all around the world – with all the astounding adventures, imaginable and unimaginable. It was all there in his stories – all the faraway lands he had been to – both beautiful and severe, India, Siberia and Turkmenistan, Angola and Comoros, Fiji and Philippines, Australia and Cook’s Islands, Peru and Mexico, Bhutan and Brunei; luxurious women he made love to – with all the drama, the heights of pleasure and the dumps of despair, sweethearts, heartbreaks, vicious sheikh’s wives and jaded port whores, loads of bootleg rum, whisky, wines and cigars, storms and desert islands, pub fights and mutinies on board (of which, according to Sailor’s Mouth, he was several times an initiator), hidden treasures, wild animals and best friends’ betrayals… - if I tried to reproduce them with all the details they would have made up, probably, the longest and the most gripping novel ever, and I deeply regret now that I didn’t have any voice recorder or anything with me back then, because a good half of them I simply can’t remember by now. And I also regret it for one more reason. One of the most remarkable things about Sailor’s Mouth Johnson was that he had a true sailor’s mouth – all of his stories were strongly peppered with the most intricate and inventive swearing I have ever happened to hear. He was a true master of cursing, and in his performance all of these oaths and damns sounded like genuine art. (I omit all of them here intentionally, because even the best writer in the world would not be able to communicate his unique charismatic manner and intonation). I could listen to him for hours. All of his stories kind of gave me hope – that there was a larger, better life somewhere out there, beyond this sea, a life full of adventures, colors and challenges to face, the life I immensely wanted to live. And it was mostly due to the Sailor’s Mouth’s outstanding stories that back then I for the first time discovered a wish to become a sailor.
Also Sailor’s Mouth had a sister, Miss Eve Adelaide, a kind-hearted spinster in her late fifties who kept a small pawn shop by the sea shore and, pluralistically, took care of her brother who, for some reason unknown, preferred to call her Matilda. Every day she would come down to the sea line to bring Sailor’s Mouth his lunch – a kidney pie and a pint of beer. Her brother would invariably greet her with the lines from “Tom Traubert’s blues”: “Waltzing Matilda, waltzing Matilda, will you go waltzing Matilda with me?”1 – he sang and gave me a wink, making me slightly embarrassed, because I had no idea what the hell this “waltzing Matilda” actually stood for. Miss Eve Adelaide would lovingly tell him: “Aw, shut up, ye old bugger”, pat him on his hat and then address me: “What’s he? Must’ve been feeding you all those outrageous fantasies again? Here, have some real food, sailor”. We would share a meal together, then she would leave us, and we would continue our Scottish siesta harping and singing Mouth’s favourite blues songs.
Sometimes, while I was practicing my harping skills, Sailor’s Mouth would fall asleep. Sometimes he did even in the middle of the story he was telling. That was a sort of a regular thing which I attached to the account of his old age. Then I would tuck in his tartan plaid and run for Miss Eve Adelaide to get him home.
It went on like this for three years. I’d grown to truly love these times with Sailor’s Mouth and his sister – to me they were people from some alternative reality – different from the one I had at home and which I continued to despise. With these two I could forget about it all, and like all the good times, I strongly hoped these would never end. Sailor’s Mouth was like a Sphinx to me – enigmatic, inscrutable and eternal, it felt like whenever you came he was always there, in the very same spot, and that he’d never cease to be. At some point I might even have started taking his immutable presence for granted.
So, when I, as usual, came to our place one of these days, I was totally disoriented when I realized that he was not there. I ran along the sea shore calling for him, thinking, maybe, he had for some reason decided to change his location, but the more I looked for him, the more some uneasy feeling was growing inside. I ran to Miss Eve Adelaide’s house, and hesitated for a moment before knocking, dreading the worst.
Miss Eve Adelaide opened before I finally dared to knock. She was wearing a simple black knitted dress and the expression on her face proved out my biggest fear, making my heart sink. “I was expecting you”, she said. “Come on in”.
Like I thought, it emerged that Sailor’s Mouth had died in his sleep last night. Quietly, peacefully, with no pain. He just fell asleep – and never woke up. Upon hearing the news finally spoken out clearly in the silence of the room, I didn’t know how to react. It was the first close encounter with death I ever had in my life and I felt shocked and completely at a loss. How do common people react to stuff like that? I had no idea and I didn’t feel like crying at first. All I could think of was some bitter irony of the situation – most of the Sailor’s Mouth’s blues songs he sang to me started with “When I woke up this morning…” It crossed my mind, that maybe today, he, in some place beyond the sea, in a personal heaven of his (and I somehow had no doubt he had gone to heaven), should be starting his first song in the afterworld with “When I didn’t wake up this morning…” – and that it is no longer a blues song, because it has no pain in it. I found myself smiling at that thought, but then remembered where I was and quickly wiped the smile off, thinking it was inappropriate. Surprisingly, Miss Eve Adelaide smiled back at me. She saw the state I was in and wisely decided to spare me from any tea or conversations that would have been a torture. Instead, she just handed me a small black box which looked like a pencil case. “Here, old boy”, she said, “I thought, he would have been glad if you kept this”. “Thank you”, I mumbled, putting the box in a pocket – I didn’t need to look what was in it, I felt like I knew it. And I was deeply moved. “I think I’d better go”.
“Would you write to me, if you ever leave this place?” asked Miss Eve Adelaide as I was leaving her porch. I don’t know why she asked this, but soon enough her words turned out to be oracular. I turned around and nodded, suppressing a sob.
Was it at this minute that I clearly decided what I was going to do, or, maybe, I had had that in mind for the entire three years, ever since I heard the first story from Sailor’s Mouth? Anyway, I did what I did, and now, fifteen years after that night, I have completely no regrets about it.
That same night I packed the most necessary stuff in a backpack, left a note to my parents, sneaked out of the house and headed to the docks. I was lucky to get on a ship heading to Northern Ireland as an apprentice – and that was the start of my lifetime adventure. Within the fifteen years I’ve travelled all around the world, I’ve seen all the places from my friend’s stories, and even more, I’ve discovered the pleasures of love and wine and the ultimate freedom of being unattached to anything. I was finally living the life Sailor’s Mouth had told me about, the life I wanted to live, and I was happy. Like I’d promised, I regularly wrote long letters to Miss Eve Adelaide, describing all my adventures in detail. And also I wrote to my sister Jenny who, by now, has grown into a beautiful young lady. She sent me some pictures of herself and I liked to look at them – her crystal blue, pure and intense eyes kept reminding me of Sailor’s Mouth, my greatest friend who, in spite of everything, managed to keep a pure and open heart and the immense love for life which he knew how to enjoy.
But even years after he passed away he kept surprising me. And the biggest surprise came about a month ago, with a letter from Miss Eve Adelaide, who disclosed me some truth that first appeared to me as a shock.
The letter said that all of his life Sailor’s Mouth Johnson suffered from narcolepsy and had actually never set his foot beyond the Isle of Jura. And that his real name was Adam Perth McNeary. His disease in his last years, wrote Miss Eve Adelaide, had been progressing, and he would fall asleep abruptly more and more often and had dreams so vivid and realistic that he no longer had been able tell them from the real life. “I never told you this before, old boy”, Miss Eve Adelaide continued, as I felt a treacherous tear appear in the corner of my eye, “because I saw those sparks in your eyes when you listened to him. You wanted to believe - in miracles, in a better life, in pursuing your dream – and I couldn’t just ruin your faith. I knew I had no right to take it away from you. Now that I see you have managed to break away and live the life you wanted – I can finally tell you this. And as for my brother – don’t take it in bad part, because he never lied to you. He truly believed in every single word he told you. And he needed someone to believe him. You did. Thank you”.
As I was reading through the last lines I was already crying like a baby. Mixed feelings overwhelmed me. It felt like a beautiful legend that I’ve been living for and, maybe, because of, for the last fifteen years crashed down with a bang within a minute. But then I recalled Miss Eve Adelaide’s words. And it crossed my mind that probably it doesn’t matter whether the legend was true. It was true for me back then. And if it weren’t for this legend, I might have been doomed to working in some local pub on the Isle of Jura for my entire life. Then I thought of Sailor’s Mouth and his dream-stories. He had vivid dreams – and I’ve managed to make them come true. And some warm feeling of joy suddenly came over me – I felt like if Sailor’s Mouth could be watching me right now from his cozy spot in heaven, he would definitely high-five me. “Well done, ye Naughty Possum!” – for a moment it seemed I even heard his voice saying this. And I smiled.
Then I remembered the night my big journey started.
Half on my way home from Miss Eve Adelaide’s house I stopped and pulled the small black box out of my pocket. I hesitated a bit and then opened it. Inside, on a piece of red velvet, just like I thought, was Sailor’s Mouth’s “Marine Band”. I took it out, sat myself on the pavement and started playing – “I believe I’ll dust my broom”, the song that three years ago changed my life completely. When I finished, I already had a clear plan in my mind.
Walking up the hill towards my home I knew I had made the right choice.

---

Цыганщина

Чувачки, расскажите мне, пожалуйста, как отключить эту тупую мельтешащую рекламу туфель, которая под списком ПЧей? Страшно бесит, честное слово.

И вообще, я искреннее надеюсь, что люди, которые всю эту хуйню создают и вешают на сайты пачками так, что текст, который ты искал, занимает 30% страницы, а все остальное - сто сорок восемь уродских баннеров про то, что все скоро умрут, как адски быстро похудеть, сколько у тебя будет детей, как увеличить член/сиськи/мозг, что страшная трагедия случилась с [вставить имя неебической звезды] - и мигающих при этом сука ОДНОВРЕМЕННО!!! - так вот, я искренне надеюсь, что люди, которые это делают (во главе с тем, кто такое придумал), в следующей жизни будут тоскливо драить тюремные сортиры за все эти свои цыганские штучки.

Мне недавно рассказали, как людей вводят в транс, в частности на принципе работы цыган на вокзалах.

Чтобы человека выкинуло в транс, нужно перегрузить ему как минимум один из каналов восприятия - визуальный, аудиальный или кинестетический (ВАК). так вот цыгане перегружают сразу три:
- они подбегают толпой, окружают, нарушают границы твоего личного пространства и начинают тебя трогать - кинестетический перегруз;
- они выбирают людные, шумные места и сами начинают говорить активно, громко и все одновременно - аудиальный перегруз. (я такой перегруз на себе постоянно ощущаю, когда на репе ребята все, настраиваясь, начинают лабать каждый свое - мозг взрывается моментально. Или когда родители, когда я приезжаю к ним в гости, начинают мне что-то наперебой рассказывать, не слушая друг друга - я не знаю, кого мне слушать, и впадаю в транс. А они потом удивляются, чего я все время сонная и разговариваю междометиями));
- они, опять же, выбирают места, где много людей, вывесок, рекламы + сами всегда одеваются ярко, пестро и красочно + постоянно движутся и мельтешат у тебя перед глазами - визуальный перегруз.
В итоге - ты вроде бы и не хотел им никаких денег давать, но у тебя мозг уже не справляется с потоком ВАК-информации, ты себя не контролируешь, и деньги как будто бы сами исчезают из кошелька.

Поэтому если вдруг видите цыган - просто развернитесь в другую сторону и не смотрите даже на них, уверенно идите мимо.

Еще одна фича этого всего в том, что пока человек находится в таком вот перегруженном трансе - ему можно внушить все, что угодно. Если ты вдруг не дал цыганке денег, и она сказала, что ты заболеешь - и ты вдруг заболеваешь - это не значит, что она ясновидящая, или наслала на тебя проклятье. Суть такого "проклятья" в том, что за время, на которое тебя выкинуло в транс (обычно не больше пары секунд), она тебе внушила эту идею в подсознание. А дальше уже понятно - во что мы сами верим, то и происходит.

Но вообще такую же технику можно вполне использовать самим, если к вам, например, доебался гопник с целью отжать телефон. Самый простой способ выкинуть человека в транс - это сделать то, чего он совсем не ждет. Например, обнять его сердечно - ну или что угодно там еще, главное - чтобы неожиданно и как можно более абсурдно, чтобы у гопника полностью порвался шаблон. И пока он соображает, у вас есть 1,5-2 секунды, чтобы внушить ему, что ему надо, например, развернуться и уйти. Самой, к счастью, не доводилось проверять, но люди, которые тестировали, уверяют, что работает - гопник действительно разворачивается и уходит.

Так что вот. Сторонитесь цыган, рвите шаблоны гопникам.

(А люди, которые делают двигающиеся интернет-баннеры все равно должны драить сортиры).

---

Эти выходные прошли под знаком саморазвития. Два дня подъема в 8:30 (когда обычно в 10-11), а сегодня, как оказалось и вовсе на час раньше с этим долбанным временем, которое скачет, как ему хочется. (Зато хоть успела позавтракать, пускай и в Макдаке - я себя утешаю тем, что это для того, чтоб лучше понимать, как делать не надо, когда у меня будет свой ресторан))
Ходила, в общем, на тренинг по целеполаганию. Наполагалась целей аж по самое не могу. Вообще понравилось. Долго рассказывать не буду - сейчас лень описывать процесс и все дела, плюс надо пару дней, а то и недельку, на переварить.
Порядком подустала, но общее состояние ресурсное, как-то так хорошо и полноценно прочувствовала свою цель, себя в ней, обустроилась, присмотрелась, каково мне там - хорошо, нравится. Поработала с внутренним критиком (суть была в том, чтобы выделить эту свою часть, как можно четче ее визуализировать, пообщаться с ней по трехпозиционке (это когда смотришь на ситуацию с трех позиций - своей, того, с кем у тебя конфликт, и стороннего наблюдателя), выяснить, что хорошего она тебе желает, и как-то с ней помириться и принять ее. Выяснилось, что мой внутренний критик - это (внимание!) Плюшевый Кусок Желтого Маргарина )) (но это уже отдельная история - визуализировать можно в какой угодно форме, главное - себя не ограничивать)). Вообще эти все штуки сильно наполняют. Энергией, внутренними ресурсами, какой-то уверенностью в себе, становится проще понять, что действительно нужно, а что - навязанное извне и не мое.
Вообще, меня после всех моих психо-философско-эзотерических исканий (хотя там копать и копать еще - непочатый край, но уже даже на данном этапе) так теперь удивляют многие люди. Когда человек, например, работает на работе, которую не любит, занимается тем, во что не верит, а жалуется на то, что у него нет вообще никакого личного времени. И искренне считает, что по-другому нельзя, что это жизнь такая и надо крутиться, что делать по жизни только то, что хочется - это эгоистично, постыдно, невозможно. И для того, чтобы что-то было, надо обязательно много впахивать. Насколько такая карта реальности на данный момент отличается от моей. Для меня это какие-то космические пришельцы, не понимающие элементарного. Или понимающие, но не пытающиеся ничего с этим сделать. И не отдающие себе отчета в том, что только они сами себе создали такие условия. Я вот не понимаю искренне - зачем чувствовать себя жертвой? Зачем плести что-то там про ответственность? "Я не могу оттуда уйти, потому что у меня там Ответственность". Перед кем? А счастье там есть, вместе с ответственностью? А кто будет нести ответственность за то, что ты проживаешь не свою жизнь?
Вот живет человек - все делает Правильно, как Положено, как Заведено, постоянно давя свои личные интересы, желания, эмоции - ради кого угодно - семьи, детей, общества, работы, страны, etc., вроде бы и ничего не делает плохого - все по совести и так, что "перед людьми не стыдно". Но радости в его глазах нет в его шестидесятый день рождения. И зачем тогда все эти Правильно и Не Стыдно? По-моему, это все ни черта вообще не стоит, если нет удовольствия. Вот.

Это все сейчас очень поверхностно и сумбурно - просто надо как-то слить эмоции после крайне насыщенного дня. Переварю все полностью - постараюсь что-нибудь более удобоваримое написать.
А пока пойду спать и работать подсознанием)

---

Очень много получилось букв, но что ж поделаешь

Ну, а теперь - пока на улице ревет адский ветер и распахивает настежь окна в подъезде - можно заварить чайку, включить джаз-радио - и про благостное. А благостное у меня последнее время неизменно связано с гастрономическим.

Нисколько от безделья я не маюсь,
а ты натужно мечешься зачем?
Я - с радостью ничем не занимаюсь,
ты - потно занимаешься ничем.
Губерман

Последние недели две - начиная с восьмимартовских праздников - проходят у нас в праздности, чревоугодии и пьянстве (последнее - с разной степенью тяжести последствий).
Мои будние дни начинаются в основном с того, что я просыпаюсь во сколько просыпаюсь, завтракаю и иду по магазинам - присматривать всякую красивую посуду и за продуктами для задуманных блюд. А потом полдня готовлю разную стряпню. Хорошее, по-моему, слово - стряпня. В нем есть что-то по-домашнему душевное и теплое.
Вчера вот состряпала крем-суп из красной фасоли, говядину в пивном соусе и к ней - аж два пюре: картофельное и гороховое. (Мужчина был вечером доволен, как кот, да и я сама тоже).
А когда не готовлю - читаю книжки, дома или в У-баре, что тоже вполне соответствует этике праздности.
Никуда не спешу, все как-то размеренно, плавно и в основном - солнечно. Как на юге Италии. Или в Греции какой-нибудь. Стараюсь эту внутреннюю Грецию всячески поддерживать. Никакой излишней суеты, меньше интернета - больше книг. И когда вот так - начинаешь гораздо больше удовольствия получать от всего.
В позапрошлые выходные устроили себе с Мужчиной поистине чревоугодническую субботу - открыли для себя новый рестор - Bierkeller. Вполне аутентичная такая немецкая пивнуха. (Для пущей аутентичности только грудь у девочек-официанток должна была бы быть повнушительней размера так на четыре, а в остальном и придраться даже не к чему). Отличное пиво (мне Aecht Schlenkerla Rauchbier очень понравилось - это копченое которое, правда, много не выпьешь его за раз - слишком характерный вкус), вполне себе нордический пузатый бармен, которого, судя по чеку, зовут Ульян Соколов, а по беджику - Евгений. Видимо, для простоты восприятия); еда - громаднющими порциями, и очень вкусная тоже, хоть и простая. Вообще, немецкая и белорусская кухни очень похожи - мясо, картошка, капуста - и всего от души. У меня была говядина в копченом соусе с пюре и тушеной капустой, у Фили - телятина с яблоками и хреном - и чем-то там еще. Все на удивление быстро принесли - минут за двадцать. И мы так этим всем обожрались (на будущее - одну порцию можно спокойно брать на двоих), что ничего не оставалось, кроме как выкупориться оттуда, как Винни-Пух из норы Кролика, и медленно и осторожненько покатиться в сторону бара - за дижестивом.
Бар тоже порадовал (нас вообще все радовало в тот дивный вечер) новой подборкой коктейлей на доске, которые мы почти все на двоих и перепробовали. Дижестив, в общем, удался на славу. И пилось как-то с удовольствием, и было вкусно, и Папа стоял с нами, рассказывал нам что-то. В общем, прелесть.
Не так, правда, было прелестно нам на утро после этого всего - проснулись с традиционным боржоми и "никогда-больше-не-буду-пить-никогда-никогда-никогда". Но потом ничего - снялись коньяком. И приготовили себе на ужин лазанью болоньезе. Точнее, готовила в основном я - у меня был лазаньевый дебют, а Фил героически тёр сыр. Получилось настолько вкусно, что мы опять обожрались до состояния тюленей. Короче, выходные провели не зря.

Как и эти. В субботу, по случаю выхода альбома, собрались у нас кловером на давно уже обещанное мной тайское карри. Тоже одно из моих любимых - первый раз мы с Мирандой этой радостью произвели фурор летом в гостях у хозяина нашей нынешней квартиры. В этот раз я, в Мирандино отсутствие, старалась одна - все тоже были счастливы (особенно пельменный холостяк Генри), и дружно понеслись в У-бар пить винище и праздновать - день Патрика, альбом и вообще - весну, жизнь, радость - выпито было, естественно, немало, но потом все разъехались, а нас с Мужчиной, как самых стойких железяк, понесло еще в бар - продолжать всякими порто флипами и джозефинами бейкер. Там я помню только, что компании разделились по гендерному признаку - Филя с Папой и Папиным другом Вадимом что-то мужское там нудели себе, а мы с Леной (Вадимовой женой) взахлеб, восторженно и наперебой вещали друг другу о путешествиях - она мне про Израиль, я ей - про Ирландию/Японию.
В итоге, я на этой волне жизнелюбия некисло так намешала виноградных спиртов, и меня подколачивало потом еще полвоскресенья. (Вот тут уже было "не-буду-пить-НИКОГДАНИКОГДАВАЩЕ", но потом мы приехали в гости, накатили там вина и кофе - и "НИКОГДАВАЩЕ" как-то съежилось и забылось на фоне возвращения ко мне цвета лица и жизненных сил.
А в гости мы ездили к Юльчику с Сержиком. Юльчик - зам.директора в Филиной конторе, очаровательная хитрюга и милейшая женщина тридцати восьми лет с третьим мужем и двумя детьми от первых двух. Сержик - собственно, третий муж, тоже милейший человек, программист. К ним мы тоже - с гастрономическими и коммуникативными намерениями. Юльчик недавно приобрела хлебопечку и обещала нам домашнюю булку (хлебопечка теперь наша зависть-зависть, и недолго, по-моему, осталось до того, как мы тоже такую купим - потому что кайф же вообще: утром просыпаешься, а у тебя теплый домашний хлеб к завтраку! Ну, сказка, а не жизнь), мы им - показать, как мы лазанью научились.
В общем, время провели приятнейше. У ребят очень здоровская квартира - очень просторная, светлая, оформленная в таком уютном средиземноморском каком-то стиле, и при этом - ничего лишнего. И хотя это семнадцатый этаж - ощущение (то ли из-за планировки, то ли из-за оформления, то ли из-за того и другого) как от частного дома, как будто за окном - не куча этажей вниз, а какой-нибудь уютный садик или патио. Как-то так было хорошо, что уходить не хотелось - вкусный домашний хлеб с сыром, вкусное вино из 600 и 900-граммовых бокалов (Мужчина, их увидев, в шутку обвинил миниатюрного внешне Юльчика в гигантизме)) - самое в них интересное, что вина, вроде бы, совсем на донышке, а выпил ты в итоге больше, чем тебе казалось; вкусная лазанья, "вкусная" обстановка, душевные люди рядом... Решили, естественно, что надо так почаще.
А на прощание Юльчик, вместе с булкой, дала нам почитать одну фееричную книжку, на которую сама случайно наткнулась. Называется "О вкусной и здоровой жизни". (Ничего более, что называется, " в тему" и представить было нельзя). Авторы - Александр Окунь и Игорь Губерман. Это такое размеренное, легкое и исполненное любви и нежности к предмету повествование - о, собственное, еде, культуре пития и застолья, географии вин и сыров, по-античному возвышенно-эпическое и по-еврейски ироничное. Просто читаешь такое - и расплываешься буквально в блаженной и благостной улыбке. И хочется безотлагательно приступить к практике - вот этой вот жизни со вкусом, легкой и полной радостей и удовольствий.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Свершилось!

Вот

http://ultra-music.com/news/7832



Пойдем напьемся вечером всей толпой))